Сказки - Страница 18

К оглавлению

Что за диво?.. Переливаются ульи хрустальные, летают пчелы из чистого золота и гнутся под ними цветы луговые.

- Это, дедушка, леший наделал, - говорит Мишка.

- Какой леший? Ах ты, разбойник, над стариком смеяться, вот я тебя хворостиной...

А леший в иные леса ушел - не понравилось.

ПОЛКАН

На весеннем солнышке греется пес Полкан.

Морду положил на лапы, пошевеливает ушами - отгоняет мух.

Дремлет пес Полкан, зато ночью, когда на цепь посадят, - не до сна.

Ночь темна, и кажется все - крадется кто-то вдоль забора.

Кинешься, тявкнешь, - нет никого. Или хвостом по земле застукает, по-собачьи; нет никого, а стукает...

Ну, с тоски и завоешь, и подтянет вон там, за амбаром, зальется чей-то тонкий голос.

Или над поветью глазом подмигивать начнет, глаз круглый и желтый.

А потом запахнет под носом волчьей шерстью. Пятишься в будку, рычишь.

А уж жулики - всегда за воротами стоят, всю ночь. Жулика не страшно, а досадно - зачем стоит.

Чего-чего не перевидишь ночью-то... охо, хо... Пес долго и сладко зевнул и по пути щелкнул муху.

Поспать бы. Закрыл глаза, и представилась псу светлая ночь.

Над воротами стоит круглый месяц - лапой достать можно. Страшно. Ворота желтые.

И вдруг из подворотни высунулись три волчьих головы, облизнулись и спрятались.

"Беда", - думает пес, хочет завыть и не может.

Потом три головы над воротами поднялись, облизнулись и спрятались.

"Пропаду", - думает пес.

Медленно отворились ворота, и вошли три жулика с волчьими головами.

Прошлись кругом по двору и начали все воровать.

- Украдем телегу, - сказали жулики, схватили, украли.

- И колодец украдем, - схватили, и пропал и журавль и колодец.

А пес ни тявкнуть, ни бежать не может.

- Ну, - говорят жулики, - теперь самое главное!

"Что самое главное?" - подумал пес и в тоске упал на землю.

- Вон он, вон он, - зашептали жулики.

Крадутся жулики ко псу, приседают, в глаза глядят.

Со всею силою собрался пес и помчался вдоль забора, кругом по двору.

Два жулика за ним, а третий забежал, присел и рот разинул. Пес с налета в зубастую пасть и махнул.

- Уф, аф, тяф, тяф...

Проснулся пес... на боку лежит и часто, часто перебирает ногами.

Вскочил, залаял, побежал к телеге, понюхал, к колодцу подбежал, понюхал - все на месте.

И со стыда поджал пес Полкан хвост да боком в конуру и полез.

Рычал.

ТОПОР

Пошел топор по дрова. Постукивает по горелым пням, посмеивается:

- Моя воля: хочу - зарублю, хочу - мимо пройду, я здесь хозяин.

А в лесу березка росла, веселенькая, кудрявая, старым деревьям на радость. И звали ее Люлинькой.

Увидал топор березку и стал куражиться:

- Кудрявая, я тебе покудрявлю, начну рубить, только щепки полетят...

Испугалась березка.

- Не руби меня, топор, мне больно будет.

- А ну-ка, поплачь!

Золотыми слезками заплакала березка, веточки опустила.

- Меня дождик в невесты сватал, мне жить хочется.

Захохотал железный топор, наскочил на березку, - только белые щепки полетели.

Заугрюмились деревья, и пошло шептать про злое дело по всему лесу темному, вплоть до калинового моста.

Срубил топор, повалилась березка и, как была, легла, кудрявая, в зеленую траву, в цветы голубые.

Ухватил ее топор, домой поволок. А идти топору через калиновый мост.

Мост ему и говорит:

- Ты это зачем в лесу озорничаешь, сестер моих рубишь?

- Молчи, дурак, - огрызнулся топор, - рассержусь и тебя зарублю.

Не пожалел спины, крякнул, и сломался калиновый мост. Топор шлепнулся в воду и потонул.

А березка Люлинька поплыла по реке в океан-море.

ВОРОБЕЙ

На кусту сидели серые воробьи и спорили - кто из зверей страшнее.

А спорили они для того, чтобы можно было погромче кричать и суетиться. Не может воробей спокойно сидеть: одолевает его тоска.

- Нет страшнее рыжего кота, - сказал кривой воробей, которого царапнул раз кот в прошлом году лапой.

- Мальчишки много хуже, - ответила воробьиха, - постоянно яйца воруют.

- Я уж на них жаловалась, - пискнула другая, - быку Семену, обещался пободать.

- Что мальчишки, - крикнул худой воробей, - от них улетишь, а вот коршуну только попадись на язык, беда как его боюсь! - и принялся воробей чистить нос о сучок.

- А я никого не боюсь, - вдруг чирикнул совсем еще молодой воробьеныш, - ни кота, ни мальчишек. И коршуна не боюсь, я сам всех съем.

И пока он так говорил, большая птица низко пролетела над кустом и громко вскрикнула.

Воробьи, как горох, попадали, и кто улетел, а кто притулился, храбрый же воробьеныш, опустив крылья, побежал по траве. Большая птица щелкнула клювом и упала на воробьеныша, а он, вывернувшись, без памяти, нырнул в хомячью нору.

В конце норы, в пещерке, спал, свернувшись, старый пестрый хомяк. Под носом лежали у него кучка наворованного зерна и мышиные лапки, а позади висела зимняя, теплая шуба.

"Попался, - подумал воробьеныш, - я погиб..."

И зная, что если не он, так его съедят, распушился и, подскочив, клюнул хомяка в нос.

- Что это щекочет? - сказал хомяк, приоткрыв один глаз, и зевнул. А, это ты. Голодно, видно, тебе, малый, на - поклюй зернышек.

Воробьенышу стало очень стыдно, он скосил черные свои глаза и принялся жаловаться, что хочет его пожрать черный коршун.

- Гм, - сказал хомяк, - ах он, разбойник! Ну, да идем, он мне кум, вместе мышей ловить, - и полез вперед из норы, а воробьеныш, прыгая позади, думал, какой он, воробьеныш, маленький и несчастный, и не надо бы ему было совсем храбриться.

- Иди-ка сюда, иди, - строго сказал хомяк, вылезая на волю.